Μενεξεδένια ήταν τα βουνά

Μενεξεδένια ήταν τα βουνά
μενεξεδένια τα φιλιά
μενεξεδένια ήταν τα μάτια σου
κατάμαυρη είναι η μοναξιά.

Το τρένο αυτό που σε ξερίζωσε
μου σκίζει πάντα την καρδιά
το σφύριγμά του είναι για μέ λυγμός
το πέρασμά του είναι καημός.


Ήμουν για σένα
ο διαβάτης που περνά
ήσουν για μένα
το νερό και η φωτιά.


Σε κράτησα μέσα στα χέρια μου
σα νά ‘σουνα μικρό πουλί
με την αυγή γλυκοκελάηδησες
το δειλινό είχες χαθεί.

Κι εγώ στα δάση τώρα τριγυρνώ
μετρώ τα κίτρινα κλαδιά
μετρώ τα φύλλα που ξεράθηκαν
την άμετρη μετρώ ερημιά.

Violet were the mountains
Violet the kisses
Violet were your eyes
Overall black is the loneliness

The train, which has unplanted you
Always tears my heart
Its whistle is sob for me
Its passage is grief


I was for you
The wayfarer, who passes by
You were for me
The water and the fire


I kept you in my hands
Like if you were a small bird
You have sung sweetly with the daybreak
You have vanished at the sunset

And now I wonder in the forests
I count the yellow branches
I count the leaves, which have become dry
I measure the immeasurable desert

Фиалковыми были горы,
Фиалковыми поцелуи,
Фиалковыми были твои глаза.
Чернейшее одиночество.

Поезд тот, что вырвал тебя,
Мне разрывает всегда сердце.
Его гудок - это плач по мне,
Его прохождение - это горе.


Я был для тебя
Прошедшим путником.
Ты для меня была
Водой и огнём.


Я держал тебя в моих руках,
Как маленькую птичку
Сладко прощебетала ты на заре
Вечером исчезла.

И теперь я скитаюсь по лесам,
Пересчитываю жёлтые ветви,
Пересчитываю листья, что засохли,
Измеряю безмерную пустоту.